Гильотина для монахинь




Подписка

на новости




РЕЙТИНГОВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ:     Действительно ли проросший картофель опасен для  |10 невероятных фактов об эффекте плацебо  |Масленок лиственничный, болотный. Перечный гриб.  |ПОДВОДНЫЙ ПЕТЕРБУРГ  |

Лента новостей  |   Лента комментариев  |   Интересное о разном  |   Опасно  |   Медицинские мифы  |   Необычное рядом  |   Животный мир  |   Изучаем историю  |  

Фито Центр » Изучаем историю » Гильотина для монахинь

Гильотина для монахинь

дата : 23-11-2021   /   Изучаем историю   /   просмотров: 330  / Оценить статью:

Многие считают, что террор против священнослужителей – изобретение большевиков. Нет, им было с кого брать пример – кровью мучеников отмечена и Великая Французская революция. Через несколько месяцев после провозглашения знаменитой Декларации прав человека 1789 года, заявившей, что «люди свободны и равны в правах», последовало запрещение религиозных обетов, а также ликвидация религиозных орденов.



В монастыре Компьеня тогда находилось 16 монахинь. Была там также одна молодая послушница, которой в последний момент не разрешили дать обет как раз из-за декрета.

Прибыли полицейские. У двух дверей было поставлено четыре охранника. Другие встали у двери каждой кельи, чтобы не дать монахиням возможности общаться друг с другом и с настоятельницей.

Двери монастырского двора также охранялись. При этом монахиням пытались внушить мысль о том, что в ином случае — в присутствии их игуменьи или же какой-нибудь деспотичной сестры — они чувствовали бы себя стесненно и вынуждены были бы лгать.

Каждую монахиню вызывали отдельно, каждой председательствующий объявлял, что он является носителем свободы, и предлагал говорить без страха, желает ли она выйти из монастыря и вернуться в семью. Секретарь тщательно записывал ответы.

Настоятельница, вызванная первой, заявила, что «хотела бы жить и умереть в этой святой обители». Одна пожилая сестра сказала, что «дала обет уже 56 лет назад и хотела бы прожить еще столько же, чтобы посвятить все эти годы Господу».

Еще одна сестра с убежденностью говорила, что «если бы она могла прожить тысячу жизней, все посвятила бы избранному пути, и ничто не может убедить ее покинуть монастырь, где она живет и где нашла свое счастье». Словом, все ответы монахинь были похожи: они хотели бы жить и умереть в своем монастыре.

Молодая послушница не давала обета, и ее должны были насильно вернуть домой. Родственники уже приехали за ней, но услышали в ответ, что никто и ничто не может разлучить ее с матерью-настоятельницей и с сестрами этого монастыря. Родственники вернулись назад, заявив, что не хотят больше о ней ничего слышать.

На Пасху 1792 года настоятельница Компьеня, предоставив каждой сестре возможность принять решение самостоятельно, предложила тем, кто пожелает, добровольно пойти вместе с ней «на жертвоприношение». 12 сентября они получили приказ покинуть монастырь, который был конфискован.

Тогда монахини сняли комнаты в том же квартале в четырех соседних домах и разделились на маленькие группки, пытаясь общаться между собой, проходя через внутренние сады и дворы. Периодически сестры собирались в жилище настоятельницы, чтобы получать от нее поддержку и наставления, а в остальное время старались, как могли, соблюдать заведенный порядок молитв, молчания и работы — даже в такой непривычной и шаткой ситуации.

И весь квартал знал о них, пытаясь жить тише, умереннее и трезвее, особенно когда монахини молились.

«Фанатики фанатизма»

Начался Великий террор (октябрь 1793 — июнь 1794 гг.). Революционный трибунал издал «Закон о подозрениях». Для суда не нужны были больше ни доказательства, ни защитники: достаточно было простого подозрения, чтобы приговорить человека к смертной казни.

У власти теперь была якобинская диктатура, идеология которой требовала полной дехристианизации: отмены христианского календаря, недели и воскресенья; замены христианских имен и фамилий людей, названий улиц, площадей, деревень, городов; закрытия и разрушения церквей и реликвий; осквернения всех культовых зданий; учреждения новых культов и новых праздников.

Именно тогда возник термин «вандализм», означающий бессмысленное разрушение художественного достояния с тем, чтобы уничтожить все символы старой веры.

До нас дошли письма, которые заведующий Компьенским округом, некто Андре Дюмон, изменивший имя Андре на Пьош («Мотыга»), посылал тогда в Париж в Комитет национальной безопасности:

«Церковная каналья чувствует, что приближается ее последний час... Эти скоты теперь уже полностью разоблачены, и сами сельские граждане оказывают нам помощь в очистке старинных церквей. Скамьи используются в народных обществах и в больницах. Деревянные части, которые называли святыми и священными, идут на отопление административных помещений.

Ниши, которые назывались исповедальнями, превращены в будки для часовых. Театры для шарлатанов, которые назывались алтарями и на которых священники показывали фокусы, низвержены. Амвоны, служившие для обмана людей, сохранены для обнародования законов и для просвещения народа. Церкви превращены в рынки, чтобы народ шел покупать товары и продукты туда, куда столько веков шел глотать яд».

«Фанатик фанатизма» — достаточно было произнести в те годы это нелепое словосочетание, чтобы подписать десятки смертных приговоров. В «фанатичной приверженности фанатизму» были обвинены и кармелитки. Их арестовали, отправили в Париж и бросили в камеру смертников.

Трибунал проводил свои заседания ускоренными темпами, иногда по два одновременно: одно в «зале Равенства», другое — в «зале Свободы». А обвинитель — пресловутый Фукье-Тенвиль — развязно переходил из одного зала в другой. Таким образом им удавалось судить от пятидесяти до шестидесяти узников в день.

Для справки
Антуан Кантен Фукье де Тенвиль, прозванный Фукье-Тенвиль (1746 - 1795) —
деятель Великой французской революции, королевский прокурор,
общественный обвинитель Революционного трибунала.


Кармелитки прибыли 13 июля, в воскресенье. В этот день трибунал собирался вынести сорок смертных приговоров. Монахинь привели в «зал Свободы». Обвинение стремилось доказать, что эта группа монахинь была «сборищем бунтарей, мятежников, питающих в своих сердцах преступную жажду видеть французский народ в оковах тиранов, кровожадных и лицемерных священников».

Таковым был обычный стиль революционных документов, безошибочно предвещающих смертный приговор. Но монахини не хотели обвинений неясных, смешанных с политикой. Они хотели полной ясности в том, что отдают свою жизнь Христу и за Христа. И они сделали все, чтобы рассеять всякую двусмысленность.

Вот что рассказал один свидетель: «Сестра Энрикетта Пельрас, услышав от обвинителя, что он их назвал «фанатичками» (это слово она хорошо знала), притворилась, что не знает этого термина, и спросила: «Пожалуйста, гражданин, объясните нам, что вы подразумеваете под словом «фанатички»?

«Я понимаю под этим, — ответил Фуке Тэнвиль, — вашу преданность наивным верованиям, эти ваши глупые церковные обряды». Сестра Энрикетта поблагодарила его, а потом, обращаясь к матери-настоятельнице, воскликнула:

«Вы слышали заявление обвинителя о том, что все это происходит из-за любви, которую мы питаем к нашей святой религии?! Все мы желали такого признания, и мы получили его. Возблагодарим же Того, Кто шел впереди нас по пути к Голгофе! Какое счастье и какое утешение иметь возможность умереть за нашего Бога!»

Свидетель комментирует: слова «фанатик» и «христианин» в то время были синонимами, и это обвинение, выдвинутое судьями, было равносильно осуждению на смерть за веру.

Народ безмолвствует

Было шесть часов вечера того же самого дня, когда со связанными за спиной руками монахинь посадили на две повозки и повезли к Венсенской заставе, где была сооружена гильотина. Обычно конвои должны были расчищать дорогу между двумя шеренгами пьяной и орущей толпы. Но эти повозки проехали среди молчания.

Стоявший в толпе священник, переодетый революционером, дал им последнее отпущение грехов. Было около восьми часов вечера, когда они прибыли к эшафоту на старую площадь Трона.

Настоятельница попросила и получила у палача разрешение умереть последней с тем, чтобы иметь возможность как мать ободрить и поддержать всех своих сестер, особенно самых молодых. Она встала в стороне перед эшафотом, держа на ладони руки маленькую глиняную статуэтку Святой Девы, которую ей удавалось прятать до этих пор.

Первой была молодая послушница. Она встала на колени перед настоятельницей, попросив у нее благословения и разрешения умереть, поцеловала статуэтку Святой Девы и поднялась по ступенькам эшафота. «Довольная, — как говорили свидетели, — словно она шла на праздник». Поднимаясь, она запела псалом, который подхватили и другие, последовавшие за ней одна за другой с таким же миром и с такой же радостью, хотя самым пожилым пришлось помогать подниматься.

Последней на эшафот поднялась настоятельница, передав статуэтку человеку, стоявшему рядом (она была сохранена и сейчас находится в монастыре Компьеня).

Не раздалось ни одного крика из толпы, ни беспорядочных аплодисментов или возгласов, как это обычно происходило. Даже барабаны замолкли. На площади, наполненной зловонием крови, портящейся от летней жары, царило торжественное молчание всех присутствующих. Может быть, молитва сестер дошла и до их сердец.

Позже станет известно, что в этот день среди тех, кто присутствовал на площади, были девушки, в глубине души давшие Богу обет занять место казненных монахинь.

Для справки
27 мая 1906 года компьенские мученицы были беатифицированы
(причислены к лику блаженных) Римским папой Пием X.
День памяти в Католической церкви — 17 июля.


***
История казненных монахинь вдохновила Жоржа Бернаноса, классика современной французской литературы, на роман «Диалоги кармелиток», который переведен на русский язык. По его мотивам Франсисом Пуленком создана опера, поставленная в нескольких музыкальных театрах нашей страны.


                                                                                                                                          Оценить статью:

| Распечатать | Жалоба |

Источник: http://planetatain.ru/blog/gilotina_dlja_monakhin/2013-07-05-4749




Комментариев: 0

Добавить комментарий