Прямо скажем, восторгов у советских танкистов единственный танк Второй мировой, названный женским именем (пехотный танк Mk.II «Матильда II» (англ. Tank Infantry Mk.II «Matilda II»), A12 — средний пехотный танк армии Великобритании периода Второй мировой войны), не вызывал ни в одной из своих модификаций. 


В танковой бригаде не приходится тужить


Леонид Падуков – один из тех советских танкистов, которым довелось воевать на «Матильде» командиром танка, взвода и роты (сайт «Я помню»). Вот как ему запомнилась война на этой машине:


«В начале 1942 года нас отправили в Горький для получения боевой техники. Получили мы не те танки, которые изучали на курсах в Казани, а английские «Матильды».  Расконсервировали. Я принял свой первый экипаж. Механиком-водителем был Вася Артамонов, заряжающим татарин Ринат Хазбиулин – очень сообразительный и трудолюбивый, наводчиком орудия был младший сержант Золотухин. 


Экипаж начал осваивать танк. В основном отрабатывались навыки вождения на танкодроме. Сколачивание роты заняло недели две. А потом пришел приказ четыре танка в Москву. Командир роты отобрал четыре лучших экипажа, в том числе и мой и поехали мы в Москву. В столице нас встретили командир 172-го батальона 202-й танковой бригады и его заместитель по технической части. Оказалось, что в одной из рот этого батальона недоставало именно четырех «Матильд».


Довелось убедиться в том, насколько полезен зенитный пулемет, установленный на британском танке:
«В апреле эшелоном прибыли на станцию Верховье Орловской области. Танковая бригада была подчинена войскам 48-й армии Брянского фронта. Только приступили к разгрузке, как налетели «Юнкерсы». В бригаде была зенитная батарея. Ее 4 орудия и 20 зенитных танковых пулеметов открыли огонь и сбили один самолет. Остальные разгрузились мимо станции. Разумеется, все попытались записать сбитый самолет на свой счет, но кому его в итоге приписали, я не знаю».


За время марша выяснилось, что гусеницы «Матильд» скользят на склонах. Техникам пришлось наваривать через трак «шпоры», которые улучшили сцепление гусениц с грунтом.


Выезды на боевые стрельбы проводились раз в неделю


202-й танковой бригаде не пришлось, как это, увы, часто бывало на войне, сразу с марша идти в атаку: «Активных боевых действий бригада не вела. В основном приходилось готовить позиции на танкоопасных направлениях. А это значит, за ночь нужно вырыть окоп для танка и к утру его там замаскировать. Таких рубежей обороны на участке 48-й армии было оборудовано более восьми! Ладони превратились в сплошную мозоль. Помимо этого сделали полигон и отрабатывали на нем вождение, взаимозаменяемость членов экипажа. Командиры танков, помимо того, что должны были отлично стрелять из пушки и пулемета, знать хорошо средства связи, должны были научиться управлять танком не только днем, но и ночью, уметь преодолевать крутые подъемы и спуски. Заряжающие – уметь хорошо стрелять из танкового оружия, чтобы в любой момент могли заменить наводчика орудия. Командирам подразделений и офицерам штаба ставилась задача изучить азбуку Морзе и уметь работать ключом. Выезды на боевые стрельбы проводились раз в неделю. В итоге некоторые заряжающие вели огонь их танкового оружия не хуже наводчиков».


Для 1942 года – просто роскошные условия для подготовки бригады к бою.  Даже в  1943 - 45 годах нечасто танковая часть имела несколько месяцев для освоения техники и обучения личного состава.


 Подготовка к бою местного значения


Командование 202-й бригады сполна использовало возможность обучить личный состав. И первая атака бригады была подготовлена очень тщательно, не наспех:


«В сентябре 1942 года в районе Сутолка Орловской области мы пошли в свою первую атаку. Это была одна из тех операций, которые в сводках называют «бои местного значения». Необходимо было улучшить позиции, так как противник, занимая господствующие высоты, просматривал наши боевые порядки на значительную глубину.

Подготовились основательно: изучили маршруты выхода танков из района сосредоточения к рубежу атаки, направление движения каждого танка в атаке, решили вопросы взаимодействия, расположение проходов в минных полях. Выезды на рекогносцировку маршрутов движения до переднего края обороны противника делались скрытно, офицеры одевали общевойсковую форму. Запрещалось носить танковые шлемы и комбинезоны. Надо было сохранить полную скрытность от наблюдения противника, усыпить его бдительность, создавая видимость, что мы на этом участке совершенствуем свою оборону. Необходимо было сохранить тот режим окопной жизни, который и был. А это непростая задача».


Техническое состояние машин поддерживалось на должном уровне: «Перед выходом батальона все танки были проверены. Командиры подразделений доложили по команде о готовности к маршруту. Прямо перед выходом Вася Артамонов, проверяя крепеж топливного насоса свернул один из болтов. Крепеж насоса был в труднодоступном месте, и мы долго ковырялись, пытаясь вставить этот болт».


Спасительная карточка кандидата в члены ВКП (б)


Вот только победоносной атаки, несмотря на грамотную подготовку, не получилось:


«В ночь на 11 сентября бригада вышла на исходные позиции для атаки и в 6.30 утра после короткой артподготовки пошла в наступление. Первую полосу преодолели без особого сопротивления. Мой танк шел правофланговым в боевом порядке роты. Справа никого не было, кроме пехотинцев. Мы преодолели вторую траншею, приближались к третьей, ведя огонь по противнику. Вдруг – удар, танк дрогнул и стал произвольно делать разворот. Миной были повреждены и разбиты несколько траков гусеницы.


Я, механик-водитель и заряжающий вышли из танка, а наводчик остался прикрывать нас огнем из пулемета. Достали с башни запасные траки, отсоединили разрушенные траки от гусеницы и подсоединили запасные. Ослабив правый ленивец, натянули траки тросом. Быстро устранили неисправность. В это время по нам начали бить из миномета. Разрыв.


Осколки вошли в грудь и в руки. Как потом выяснилось, осколок, который летел в сердце ударился о стальную пластину, которую мы, танкисты, всегда носили в левом нагрудном кармане гимнастерки, порвав карточку кандидата в члены ВКП(б) Так что эта пластинка спасла мне жизнь. Кровь хлынула из большой раны выше колена. Я крикнул, что ранен. Ринат достал аптечку и выскочил из танка. Оттащил меня в воронку, в которой уже собрались раненые пехотинцы. Артамонов, закончив устранение неисправности, продвинул танк вперед до укрытия и вышел из него. Подошел ко мне и спросил: «Ну как дела, командир?» - «Вася, идите в бой. Золотухин принимай команду». Уже в госпитале, врачи установили, что у меня было шестнадцать ран. Многовато для первого раза…


На краю воронки лежал раненый солдат, тело которого крупным осколком рассекло пополам. Голова и туловище его находились в воронке, а ноги вверху. Он был еще жив, все просил: «Товарищ лейтенант, пристрелите меня». Ну что я мог сделать? Ему дали глоток воды из фляжки, чтобы утолить жажду, которая всегда возникает в предсмертной агонии. Последнее, что он сказал: «Друзья мои, я умираю, отомстите врагу…» Подошли санитары. Они, оказав помощь всем, кто находился вблизи танка и стали по ходу сообщения эвакуировать раненых в тыл.


После войны я уже узнал, что в том первом бою 2 человека были убиты и 6 получили ранения. Было подбито два танка, которые после ремонта вновь были восстановлены и введены в строй».


Хотя атака оказалась неудачной, потери танкистов в ней, по крайней мере, оказались невелики. 


«Матильды» увязли в снегу


После излечения в госпитале, в декабре 1942 года Падуков вернулся в бригаду. Наступать снова ей довелось в феврале 1943 года: «Ночь перед боем прошла быстро. В восемь утра артиллерия дала короткий огневой налет и танки пошли вперед. Как только прошли передний край нашей пехоты, которая за ночь вышла к высоте, на которой погиб Войтов, стрелки поднялись вслед за танками. Глубокий снег не давал «Матильдам» с их низким клиренсом развить скорость. При подходе к населенному пункту Гранкино танки увязли в снегу, которого в низине было еще больше. Тем не менее танки роты, наступающие на правом фланге, вышли к Гранкино, а танки взвода Мунштукова попали на минное поле. Немцам удалось огнем уложить пехоту в снег, отрезать от танков. Вскоре связь с танками роты прекратилась. Из атаки они не вышли, а пехота продвинуться вперед не смогла. Ночью судьбу танков попытались установить разведчики. Им удалось пройти через передний край противника, осмотреть подбитые машины, но живых танкистов разведка не обнаружила. Через два дня командование, подтянув резервы и артиллерию, после тщательно проведенной рекогносцировки и надлежащей подготовки к бою повторило атаку. Артиллеристы подавили огневые точки врага и, когда танки и пехота пошли в атаку, то противник вяло вел неорганизованный огонь. Через 35-40 минут после начала наступления танки и пехота вошли в деревню Гранкино. Вскоре атакующие танки и пехота ворвались в населенный пункт Лазарево, а затем мы взяли Никитовку. Пошли в направлении Павлово, Ясенок, Дмитриев-Льговский, Севск. Взять город не получилось – выдохлись. Подвоз практически прекратился. Приходилось сливать горючее с неисправных танков, чтобы заправить исправные машины. В танках практически не осталось снарядов. Вскоре нас отвели на переформирование и пополнение.


Созданная в бригаде комиссия по расследованию причин гибели экипажей в Гранкино под председательством начальника штаба бригады подполковника Варламова установила, что танки взводов Лобова и Мунштукова в большинстве своем подорвались на минном поле непосредственно перед деревней. Танки, наступающие на правом фланге роты, уже в самом населенном пункте были подбиты огнем противотанковых орудий».


Прямо скажем, опыт использования «Матильд» 202-й бригадой никак не впечатляет. Бригада участвовала в боях после длительного обучения и тщательной подготовки, ее не бросали спешно «затыкать дыру». Ей, судя по описанию, не пришлось сталкиваться с немецкими танками. Но результаты нечастых атак на «Матильдах» победоносными никак не назовешь.


Понятно, почему Леонид Падуков так описал завершение использования «Матильд» в своей части: «После зимних наступательных боев… весь английский хлам, что остался от зимних боев, передали и получили Т-34».


За фальшборты набивалась грязь и корни деревьев


Но в 1943 году не все танковые части РККА избавились от «Матильд». Герой Советского Союза  Дмитрий Лоза  – один из тех, кому пришлось их «донашивать» во второй половине 1943-го.  


Впечатления от «Матильды» опять-таки остались безрадостные:


«Наша 233-я танковая бригада 17 сентября была введена в бой на правом берегу реки Десна. Наступление на Рославль развивалось медленно. Во-первых, противник сопротивлялся отчаянно, а во-вторых, танки «Матильда» для действий в лесисто-болотистой местности оказались абсолютно непригодными. Эти машины предназначались для использования в пустынях Африки. Какая «умная голова» в Москве решила их сюда направить — осталось загадкой.

Дело в том, что у названного английского танка ходовая часть полностью закрыта фальшбортом с рядом «окошек» небольшого размера в его верхней части. В пустыне через последние с траков свободно сыпался песок. В смоленских лесах и болотах за фальшборты набивалась грязь и корни деревьев. Гусеницу практически заклинивало. Даже мотор глох. Приходилось через каждые 4–5 километров останавливаться и очищать ходовую часть ломом и лопатой».
К 1943 году «Матильду» иначе, как «английский хлам» назвать было невозможно. Не зря их производство в 1943-м было прекращено, а  СССР тогда же отказался от их поставок по ленд-лизу. Очень мощного для своего времени бронирования «Матильды»,  ее главного достоинства, было уже явно недостаточно для успеха в бою. А явная неприспособленность британского танка к  использованию в России была совершенно очевидной.


Максим Кустов