Барышни с черепом


Июнь 1917 года – площадь Исаакиевского собора в Петрограде являла собой довольно странное зрелище. Множество молодых бритоголовых женщин в солдатском обмундировании с черными погонами с красной полосой и эмблемой в виде черепа и двух скрещенных костей (что символизировало «нежелание жить, если погибнет Россия») торжественно выстроились в шеренгу. Они являли собой ничто иное, как первый женский батальон смерти - детище старшего унтер-офицера Марии Бочкаревой. Новому военному формированию вручали боевое знамя, серебряные иконы Богоматери и Георгия Победоносца.


Прежде чем попасть в батальон, патриотки проходили строгий отбор Бочкаревой. В Петроград ее привез председатель IV Государственной думы Родзянко. Он познакомился с ней на одном из революционных митингов и пригласил на заседание солдатских комитетов в Таврическом дворце. Некоторым политикам тогда пришла в голову идея о создании женских военных команд, которые своим героическим примером усилили бы боевой настрой мужчин, уставших от войны. И вот, Мария Бочкарева, заручившись поддержкой Временного правительства, выступила с призывом создавать женские батальоны. Ее речь напечатали в газетах. Общественность пребывала в шоке. Случалось, конечно, что женщина вставала в строй (тому пример сама Бочкарева, которая на последние деньги отправила письмо Николаю II в 1914 году и, к удивлению окружающих, была зачислена в полк, в первом же бою с немцами вынесла из-под огня 50 раненых, затем участвовала в штыковых атаках, ходила в разведку, за что и получила ряд медалей и наград), но не в массовом же порядке! Однако многие представительницы слабого пола подхватили призыв.


Откликнулось свыше двух тысяч женщин. 500 из них отбраковали. Согласно условиям приема, добровольцем могла стать любая женщина в возрасте от 16 лет (с разрешения родителей) до 40 лет, не беременная и грамотная. Непригодных выявляла комиссия, которая, как выяснилось со временем, не проявила должного усердия. В дальнейшем Бочкарева столкнулась с тем, что пришлось многих воительниц обучать грамоте. Да и несколько беременных вынуждены были отправить восвояси. 


Что касается новобранцев, то их поместили в Инженерный Замок. В казармах место для каждой было отведено в длину штыка, спать приходилось на голом полу. Им выдали солдатскую одежду, которую они быстро подогнали по себе. Но сапогами дам обеспечили не сразу, поэтому многие на учениях ходили в туфлях и сандалиях. В батальоне установилась жесткая дисциплина: вставали в пять утра, занимались подготовкой до десяти вечера, краткий отдых и солдатский обед. Некоторые начинали жаловаться на грубость и рукоприкладство Марии Бочкаревой. К тому же дальновидная начальница запретила организовывать в батальоне любые советы и комитеты и появляться там партийным агитаторам. Проблемой в батальоне было и преодоление сквернословия. Некоторые барышни, бравируя, стали употреблять нецензурные выражения. Впрочем, провинившихся и недовольных ждало возвращение домой, что было самым страшным наказанием для женщин.

 
Процесс пошел


Поскольку дам, желающих поступить на воинскую службу, было предостаточно, Главное Управление Генерального Штаба (ГУГШ) выступило с инициативой разделить всех «доброволиц» на три категории: воительниц, связисток и медсестер. Однако этот процесс вскоре вышел из-под контроля ГУГШ, и подобные военные организации стали возникать в различных городах страны. Даже из Англии генерал-майор Елисеев телеграфировал о желании русских барышень отправиться на фронт. А в Мариуполе солдат Новицкий самостоятельно сформировал батальон из 300 женщин. Дошло до того, что в Управлении пришлось констатировать, что они совершенно не знают о тех целях и задачах, которые ставят перед собой эти формирования. В итоге официально признавались три женских батальона (по одному в Петрограде, Москве и Екатеринодаре), а также 11 команд связи, не считая ранее сформированной части Бочкаревой.


Причем женщины настаивали на том, чтобы лишних мужчин в их частях не было, а те офицеры, которые находились в батальоне, должны быть кадровыми, и сражались бы они исключительно с культурным противником (например, не с мусульманами-турками, а с австрийцами - христианами). Впрочем, все командные должности занимали мужчины, так как женщин-офицеров было очень мало (к осени 1917 года только 25 представительниц слабого пола прошли полный курс программы военных училищ при Александровском военном училище в Москве).


Судя по воспоминаниям унтер-офицера 2-й роты 1-го Петроградского женского батальона смерти Марии Бочарниковой, дамам поначалу нелегко давались азы военной службы, особенно стрельба («из всего батальона было только 28 попаданий; слава Богу, никого не убили»). Однако они стойко переносили тяготы. Несмотря на наружную хилость многих, дамы оказались выносливы, больных почти не было. И уже в конце июня женский батальон отправился из Петрограда на Западный фронт в район Молодечно.


Женская рать


В итоге на фронт прибыла необстрелянная женская команда, на 60% состоящая из «образованных барышень», иные из которых являлись титулованными особами. Все это сопровождала острая нужда во многих предметах снабжения: не хватало даже штыков. К тому же донимали чрезмерным мужским вниманием солдаты: «целыми толпами осаждают женщин-доброволиц как во время занятий, так и в часы отдыха. Никакие уговоры не могут заставить их разойтись и тем дать женщинам хоть минуту покоя. Не обходилось, конечно, и без отдельных резких выпадов в адрес женщин. Более того, не исключались случаи известных предложений». Однако, судя по донесениям в штаб 10-й армии, женщины не только не растерялись, а наоборот, выказали дисциплинированность, сами себя обслуживали, исполняли самую черную работу и не предъявляют претензий на улучшение положения, довольствовались исключительно тем, что предоставлялось остальным солдатам. Мало того, когда началось наступление на Вильну дамы показали себя настоящими героинями.


Как отмечалось в сообщении по итогам боев 9 июля: «роты стали чувствительными и боязливыми даже к своим выстрелам, не говоря уже про огонь противника… солдат не привела к сознанию даже одержанная победа, они отказались убирать трофеи, но, вместе с тем, многие остались на поле сражения и грабили своих же товарищей. Толпы солдат, нагруженных немецким хламом, уходили в глубокий тыл, где происходила во время боя торговля немецкими вещами. Женщины же, судя по донесениям, воевали следующим образом: 7 июля 525-й пехотный полк 132-й дивизии получил приказ выступить на позиции в район Крево. Входящий в состав полка женский батальон расположился на правом фланге вместе с 1-м батальоном. Утром 9 июля полк вышел на опушку Новоспасского леса и попал под артобстрел. В течение двух дней он отразил 14 атак противника и, несмотря на сильный пулеметный огонь, несколько раз переходил в контратаки. По свидетельству офицеров полка, женский батальон вел себя в бою геройски, все время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. Его потери в боях 9-10 июля составили: 2 убитых, 33 раненых и контуженных (из них 5 тяжело), 2 пропали без вести, ранения получила и сама М. Бочкарева».


Мало того, были случаи, когда женщины останавливали бегущих, прекращали грабеж, отнимали у солдат бутылки со спиртными напитками и тут же разбивали их. Каким бесстрашием надо обладать, для того чтобы отобрать у вооруженного человека бутылку со спиртным и тут же ее разбить, не боясь при этом получить пулю или удар штыком!


Обреченные


В сентябре на фронте оказался и 2-й Московский женский батальон, а к 25 октября планировалось отбытие в зону боевых действий 1-го Петроградского женского батальона. Но на фронт он не попал…


Утром 24 октября был назначен смотр батальона. Прошла малорослая женская пехота, проехали пулеметы, пронеслась конная разведка и загромыхала кухня, все, как полагается. Выдали знамена, прокричали «ура», по команде: «Вторая рота направо, остальные налево», вторая рота, была отправлена в Зимний Дворец. Как выяснилось позже, для обороны. В городе неспокойно: власть переходит в руки Временно-революционного комитета. Правда, во дворе Зимнего дворца стоят еще юнкера, 6 орудий, броневики: внушительная сила. Но ощущение обреченности и растерянности постепенно овладевает женщинами.


Их разместили в длинных, довольно мрачных коридорах (позже перевели в покои Екатерины II). Прежде чем составить ружья в «козла», пришлось простоять в полном вооружении с 1 1/2 пудом (24 килограмма) в течение 20 часов. Прошел день. Командир роты поручик Сомов не явился, сославшись на болезнь, самокатчики уезжают, оставив один разбитый броневик, затем уходят и артиллеристы. Между тем, женщин повели в домовую дворцовую церковь, где плачущий священник благословил их на дальнейшее выступление.  Тем временем Зимний окружили несколько тысяч красногвардейцев. К вечеру юнкеров и женщин вывели из дворца и поставили между решеткой и баррикадой из дров, а затем приказали идти в наступление. В перестрелке, продолжавшейся около 40 минут, одна защитница была убита и ранили несколько юнкеров. После этого юнкера начали сдаваться, а женщины еще некоторое время обороняли Временное правительство и даже пытались отобрать у мальчишек оружие, чтобы остановить их капитуляцию. Однако вскоре им пришлось сдать оружие. Несмотря на это, батальон продолжал функционировать как воинская часть, 26 октября женщин отправили под конвоем в Левашово, а разоружили только 29 октября. Но и после этого еще до конца ноября батальон существовал. Одни дамы под влиянием паники разошлись, не сдав вещей, другие не сделали этого принципиально, считая оскорбительным. Московский батальон расформировали 15 декабря, а Екатеринодарский только 26 февраля 1918 года. В памяти соотечественников остались лишь смутные воспоминания о «глупых бабах», пытавшихся оборонять последнюю резиденцию Временного правительства. 


Анна Петросова