Фото Антона Журавкова
А в остальном — полная замечательная тишина. И еще особенный воздух. Я заметил, что так пахнет, только когда уезжаешь куда-нибудь далеко из города. В пригородных лесах таких ощущений нет. Вскоре, нагрузившись веслами, через луг мы шли к широкому плесу. Под сапогами хрустела схваченная инеем трава. Пока шли, пока раскладывали в лодках свою охотничью амуницию, огромные предутренние звезды стали чуть заметно меркнуть. И тут со стороны луга донеслись такие знакомые охотникам сначала отрывистые, булькающие звуки. Через несколько минут они превратились в непрерывный переливающийся гул. Тетеревиный ток! Совсем рядом! Мы взглянули на егеря. «Шесть штук токует, метров триста от базы, у меня там и шалашик поставлен», — подтвердил он. Еще некоторое время мы не садились в лодки, слушая все разгорающийся ток. Но время поджимало, скоро должен был начаться разлет селезней. И наши лодки одна за другой отчалили.
Утро выдалось на славу: яркое небо, яркое солнце. Даже не верилось, что ночью ты подкладывал на белое от инея сиденье лодки сложенный рюкзак. Подсадные работали, селезни летали, были и трофеи.
Вернувшись на базу, поделились между собой впечатлениями от охоты, не отказали себе в удовольствии еще постоять на крыльце, нежась на солнце и вдыхая весенние ароматы, и отправились спать, поскольку предыдущая ночь прошла без сна. Через пару часов, посвежевшие, сидели за маленьким столиком у открытого окна и пили чай. Погода была совершенно летняя. В окно увидели егеря с какой-то охапкой в руках, спешащего через луг. Когда вышли во двор, увидели белые дымки на лугу и егеря, усиленно машущего веником из лапника. Горела сухая трава. Решили помочь тушить. Сначала просто затаптывали сапогами, потом поняли, что это помогает плохо. Огонь очень быстро распространялся, иногда вспыхивал факелом, когда на его пути попадался большой пучок травы или кустик бурьяна. Пока вязали себе веники, чтобы ими сбивать пламя, площадь пожара значительно увеличилась. Огонь разыгрался не на шутку, громко трещали, сгорая, кусты, по воздуху летели клочки сгоревшей травы. Мы махали вениками уже изо всех сил, а пламя все распространялось, образовывались новые очаги, вспыхивали уже затушенные места. Вспомнились рассказы, как от таких палов сгорали дома. Сам видел пепелище на месте дачного поселка.
Огонь подступал и к нашему домику, ему способствовал и поднявшийся ветер. Однако после двух часов интенсивной работы пламя стало ослабевать. Наконец, последние очаги открытого огня были погашены. Выжженная черная земля дымилась, тут и там торчали корявые обгорелые кусты. Хотя и изрядно устали, еще раз обошли пожарище, затаптывая кое-где все еще вспыхивающую траву. У канавы, через которую огонь не смог перекинуться, чуть не наступили на два обгоревших трупика ондатр, попадались и заживо сгоревшие лягушки. Егерь на чем свет костерил вольных или невольных поджигателей.
Когда на следующее утро мы опять ожидали на крыльце выхода на охоту, слабый ветерок приносил весьма ощутимый запах гари. Тетерева на выжженное место не прилетели.
