Фото 4028mdk09-wikimedia.com
И вот с первым желтым листом, с началом открытия осенней охоты я приехал в гости к егерю. Все та же белая мазанка. Только стены ее облупились кое-где от дождей и солнца. То же широкое подворье с поленницей дров и загоном для скота. Черешня наполовину облетела. Под ней мы и сидим с Никифором за грубо сколоченным столом. Вспоминаем о прежних охотах, говорим о всякой всячине.
Неподалеку шумит речка, сбегающая с белоснежных гор. От тростников веет прохладой, близкой осенью.
– Цыпа, цыпа, цыпа! – жена Никифора стоит на кирпичных ступеньках и горстями сыплет пшеницу из тазика.
Со всех сторон побежали к ней, кудахтая и спотыкаясь, белые и рябенькие куры, молодые петушки. С крепкими, еще не потрепанными в драчках чупрунами, но уже с хриплыми, задиристыми голосами.
Заметив, что я внимательно наблюдаю за птицей, Никифор уточнил:
– Цыплята весенние!
И тут, к моему великому изумлению, я увидел… фазана. Красавец! Грудь – радугой и хвост – рапирой. Гусар! Он появился со стороны тростников. За ним выкатился второй, третий, четвертый…
Птицы немного постояли, осматриваясь вокруг… и вдруг стремительно – кто быстрее! – кинулись вместе с отставшими курами к гостеприимной хозяйке.
– Э-э, Никифор… Да это никак прирученные фазаны, – спросил я. – Инкубатор у тебя там в горах, что ли?
Заметив на моем лице удивление, приятель засмеялся:
– Считай, что так!
Между тем фазаны, словно не замечая нашего присутствия, бойко, вместе с курами, толкая друг друга, клевали зерна. Самцы иногда цокали.
– А если серьезно, – поинтересовался я, – как вы их приручили?
– Никто фазанов не приручал, – сказал Никифор. – Все было по-другому…
И егерь, как всегда, поведал мне занимательную историю.
…Весной Никифор по обыкновению обходил свои «владения». Где корма подбросить дичи, где кормушку подлатать, а где гнезда посмотреть – все ли ладно?
На самой дальней заимке цвела, благоухала джида. Пряно тянуло от хвойных лап арчи, сморенной жаркими лучами. И вдруг там, впереди, в зарослях заполошно закричала фазанка. Крик скоро оборвался, и на тропу в десяти шагах от Никифора выскочил шакал. В острых зубах его тщетно билась… фазанка. Егерь даже не успел моргнуть глазом, как хищник скрылся в непроходимых кустах.
«Ух ты, разоритель птичьих гнезд!» – пригрозил ему кулаком Никифор и по старой привычке пошел осмотреть место «схватки».
Ну да, так и есть… В зарослях шиповника и гребенщика егерь увидел гнездо королевской птицы. Девять яиц. Совсем как куриные, только помельче. И он вспомнил дурманящий запах джиды. Верная примета: начинает цвести джида – фазанка садится выводить потомство.
Никифор стянул с себя куртку, бережно сложил в нее теплые яйца и прямиком заспешил домой. Там в курятнике уже сидела клушка в корзине... (Добрый план созрел по дороге).
Егерь вместе с женой подложили под курицу и фазаньи яйца. Конечно, они мало верили в успех.
Но прошла неделя-другая томительных ожиданий, и вдруг жена Никифора утром вбегает в мазанку и радостно объявляет:
– Есть! Есть первый фазаненок!
За ним появился второй, третий… Редчайший случай – егерь не помнит подобного за всю свою жизнь – из девяти яиц вывелись все девять фазанят!
Теперь они суетились вместе с другими цыплятами возле своей новой матери. С удовольствием клевали толченые яйца, мелко нарезанный клевер. Пили родниковую водицу из старой сковородки. А повзрослев, перешли на пшенку, кукурузу. И нисколько не боялись ни хозяйки, ни домашней живности: собаки, овец, бычка.
Когда фазанята встали на крыло, они стали часто убегать к речке, песочку, тростникам. А к концу лета и вовсе поселились там.
– Но, как видишь, – закончил свой рассказ Никифор, – не забывают нас… – и он кивнул в сторону птиц, мирно клевавших зерно.
М-да… Что верно, то верно. Хорошее, доброе, видно, не забывается не только у людей, но и у пернатых. Только у кого это надежнее и постояннее, пока никто еще не знает…
