Русские парились даже в печи

Русская баня — как весьма самобытное явление, поэто­му упоминается во многих отечественных письменных ис­точниках и воспоминаниях знаменитых иностранцев. Пер­вые письменные свидетельства зафиксированы в «Повести временных лет ». Многие иностранные путешественники, по­сетив Русь, считали необходимым описать свои необыкновенные впечатления от русского обычая мыться и парить­ся. Например, араб ибн Даста, посетивший Русь еще в X в., писал, что русские очень любят париться в бане и заканчи­вать банный ритуал валянием голыми в снегу или купаньем в проруби. В его описании бани в деревнях представляют со­бой землянки, которые используются и как жилища.

Немецкий ученый Адам Олеарий, побывавший в 30-е годы XVII в. в одной из бань Астрахани, так описал свои впечатле­ния: «Русские могут выносить чрезвычайный жар и в бане, ложась на полках, велят себя бить и тереть свое тело разгоря­ченными березовыми вениками, чего я никак не мог выно­сить, затем, когда от такого жару они сделаются все красные и изнемогут до того, что уже не в состоянии оставаться в бане, они выбегают из нее голые (как мужчины, так и женщины) и обливаются холодной водой, а зимой, выскочив из бани, ва­ляются в снегу, трут им тело, будто мылом, и потом, остыв­ши таким образом, снова входят в жаркую баню».

На Руси в баню ходили все. Это были одноэтажные по­стройки, вначале обычно на берегу реки. Отапливались они раньше дровами, имели три помещения: раздевальное, мыльное и парное. В летописях XI — XII вв. уже упоминает­ся банный водопровод, построенный для «Ярославова дво­рища». Московские князья брали воду для бань из Москвы- реки или Неглинной, слуги спускались за ней с высокого холма. В начале XVI в. за стены Кремля по приказу Ивана Калиты от берега реки проложили дубовую трубу и подава­ли воду к глубокому колодцу-тайнику, из которого уже ба­дейками «дворовый люд» разносил ее куда нужно.

При постройке Кремля из кирпича в башнях были устроены тайники-водопроводы — под Свибловой (позднее стала называться Водовзводной) и Собакиной (ныне Арсе­нальной). В XVIII в. был построен более современный водо­провод, в котором вода самотеком поступала по специаль­ному водоводу в колодец в подвале Свибловой башни. При помощи конного привода вода подавалась в бак на башне, из которого по свинцовым трубам (кстати, это вредно) по­ступала в резервуар и далее в царские бани.

Баня всегда пользовалась у россиян большой популяр­ностью и любовью. Это отмечали многие литераторы и уче­ные. Историк П. И. Страхов описал обычай русских царей  сразу после встречи приглашать иноземных послов и гостей в баню. После нее переговоры с находившимися в припод­нятом настроении гостями проходили, как правило, на бо­лее дружественном и доверительном уровне и успешнее, чем обычно. Но из истории известно, что в баню звали иногда и недругов. Используя русскую банную традицию, княгиня Ольга отомстила древлянам за убийство мужа, князя Иго­ря. Летописец засвидетельствовал этот факт так: «Пришед­шим древлянам приказала Ольга приготовить баню, говоря им: «Вымывшись, придите ко мне!» И разожгли баню, и вош­ли в нее древляне, и стали мыться, и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь ее от дверей, и сгорели все...».

Русский историк Н. И. Костомаров пишет, что баня у рус­ских была первой потребностью — как в чистоте, так и в сво­его рода наслаждении, самым главным лекарством от всех болезней: «Коль скоро русский почувствует себя нездоро­вым, тотчас... идет в баню париться».

На Руси без бани не обходилось ни одно торжество. На­кануне свадьбы, например, невеста после «утренника» при­глашала подруг пойти с ней в «жарку банюшку». На следу­ющий день после свадьбы в баню шли уже сами молодожены. Для гостей по традиции старались баньку приготовить по­лучше — угостить легким паром.

Пар в русской бане в зависимости от двух ее разновидно­стей готовился либо по-белому, либо по-черному. Самая упрощенная конструкция бревенчатой бани без вытяжки, с прогреванием стен дымом от печи и обязательным последу­ющим (предваряющим прием пара) кратковременным про­ветриванием — это парная баня «по-черному». Стены ее за­копчены как внутри, так и снаружи. Однако труженица она отменная и наделяет любителя париться всеми основными возможностями, которые дает и баня «по-белому», обустро­енная вытяжкой, изолированным дымоходом и печью, и потому более чистая, белая да пригожая.

«Белая» русская баня — простое и вместе с тем остроум­ное сооружение. Это едва ли не одно из самых древних со­оружений, принципиальная конструкция которых дошла до наших дней. В деревнях — это избушка, срубленная из бре­вен, зачастую наполовину погруженная в землю. В начале ее небольшой предбанник, затем непосредственно баня, парилка. В парилке — каменка (печь, в которой сложены кам­ни). Печь топят, камни раскаляются, их поливают горячей водой, и баня наполняется жарким паром. Вот тогда-то и можно взобраться на полки, устроенные в виде трех-четырех ступенек; чем выше, тем жарче.

Ритуал париться «по-черному» другой. Это ритуал самой древней русской бани, который в некоторых деревнях сохра­нился и в наши дни. Печь топят при отсутствии трубы и дым прогревает стены парилки. Чтобы не угореть, огонь гасят, баню проветривают, а стены окатывают водой. Затем подда­ют несколько шаек воды в каменку и тем спаривают баню, после чего приступают к делу. Кому приходилось париться в такой бане, отмечают ее «духовитость», раскаленность и в то же время ласковость жара, аромат очага и какую-то счаст­ливую первобытность.

Иностранцев особенно сильно поражал еще один риско­ванный , по их мнению, способ париться — в деревенской печи. Разумеется, для этого она должна была иметь внушительные размеры. Принцип такого «путешествия» в печь сродни по ритуалу парной бане «по - черному». Ни у одного народа нет такого варианта добровольной «экзекуции». Это личное изо­бретение только наших предков. Алексей Галицкий — боль­шой любитель парных процедур и острых ощущений, так описывает свои переживания от «путешествия» впечь: «Оно было когда-то излюбленным во многих наших селах, а осо­бенно в безлесных районах, где не было возможности постро­ить отдельную бревенчатую баню. Кто испытал этот своеоб­разный способ париться (он сохранился и поныне), находят в нем особую прелесть. Испекли, скажем, во вместительной русской печи хлеб. Вытащили, удалили золу и уголь, почис­тили как следует. Затем настелили внутри солому или доску положили и осторожно, чтобы не коснуться раскаленных стен и потолка, прямо в печь, ногами вперед. Но еще, перед тем как забраться в печь, в нее заранее кладут распаренный бере­зовый веник и ставят бадейку с водой. Макнул пучок соломы в воду — и брызнул на стены печи. Вздыбились клубы горя­чего пара. Но пар мгновенно рассеивается, и в печи остается терпкий приятный жар . Распарившись, также осторожно вы­бираются из печи. И не жалеют холодной воды, а если побли­зости речушка, ныряют прямо в нее».

Профессор П. И. Страхов описывает, как в русской печи таким образом парили стариков: «Кто-то по старости или от болезни бывает слаб и дряхл так, что сам не в силах влезть в печь, то его укладывают на доску и вдвигают в печь. Затем в печь влезает другой, здоровый, чтобы парить и мыть немощ­ного».      '

Испытал на себе целебное действие «печного пара» и ис­торик бань А. А. Бирюков: «И хоть не был я слаб и дряхл, а наоборот, занимался в то время тяжелой атлетикой, — вспо­минал он, — именно русская печь излечила меня от неду­га. Было это в 1954 г. на уборке картофеля в Московской области. Вдруг заболела у меня поясница, да так, что не могу двигаться. Таблетки, выписанные врачом, не помога­ли. И вот бабушка Аксинья, у которой мы на время посе­лились, предложила: «Попарься в печке, вмиг встанешь и хворобу твою как рукой снимет». Я отшучивался: «Бабуль, неужели так надоел тебе, что испечь меня хочешь? » А ре­бятам интересно, они делали вид, что поверили в это на­родное средство и хором уговаривали меня попробовать. Им интересно, а мне страшно. В конце концов «уговорила» меня боль. Из-за нее я не только на стенку, но и в горячую печь готов был лезть.

Рано утром бабушка Аксинья истопила печь березовы­ми дровами. Выгребла золу. Принесла охапку душистой со­ломы, постелила в печи, облила ее водой. Ребята пододви­нули стол к печке. С их помощью я, постанывая от боли, кое-как забрался на стол, веник березовый взял и со стола полез в печь. В печке было невыносимо жарко, но приятно пахло соломой. Я стегал себя березовым веником до тех пор, пока хватило сил. Из печи вылез вымазанный сажей, обмыл­ся теплой водой. Потом лег на стол, а бабка Аксинья растер­ла мне поясницу денатуратом, после этого обвязала шерстя­ным платком и отправила на лежанку.

На следующее утро я был почти здоров, а через день и работоспособен ».

Уместно отметить, что многое из традиций русской бани за рубежом воспринимается с большим удивлением, как рис­кованное или опасное для здоровья, а то и для жизни! При­чина, наверное, в том, что западные европейцы во многом уступают славянам по выносливости и терпению. Помните, температурный режим наших суровых зим не могли выдер­жать во время войны ни французы, ни немцы?

Удивление «западников» подтверждает рассказ, запи­санный со слов современника Петра I: «В 1718 году, в быт­ность Петра Великого в Париже, приказал он сделать в од­ном доме для гренадер баню на берегу Сены, в коей они после жару купались. Такое необыкновенное для парижан, по мнению их, смерть приключающее действие произвело мно­голюдное сборище зрителей. Они с удивлением смотрели, как солдаты, выбегая, разгоряченные банным паром, кида­лись в реку, плавали и ныряли. Королевский гофмейстер Вертон, находящийся в прислугах у императора, видя сам сие купание, Петру Великому докладывал (не зная, что то делается по приказу государя), чтобы он солдатам запретил купаться, ибо-де все перемрут. Петр, рассмеявшись, отве­чал: «Не опасайтесь, господин Вертон. Солдаты от париж­ского воздуха несколько ослабли, так закаливают себя рус­ской баней. У нас бывает сие и зимой: привычка — вторая натура». Заметим, что сам Петр I был не только большим любителем бани и поощрял ее распространение в России, но и организовал первые водолечебные курорты в России. По­сетив знаменитые европейские курорты Баден-Баден (в от­рогах Шварцвальда ванны из естественного пара минераль­ных источников), Карлсбад (нынешние Кар л ов и - В ар и), Пирмонт, он первый распорядился разыскивать «лечительные воды» в землях России.

1.5.2. Сандуновские и другие знаменитые бани старой Москвы

В начале XVIII в. деревянные бани в Москве соорудили возле Кузнецкого ряда (нынешний Кузнецкий мост) у реки Неглинной. Мылся в них торговый люд, кузнецы, грузчи­ки, возчики. А на другой стороне реки, неподалеку от Охот­ного ряда, топились бани Авдотьи Ламакиной. Банщиков в торговых банях не было. Каждый сам доставлял себе воду для мытья, черпая ее прямо из Неглинной при помощи журавля. Во время большого пожара в 1737 г. бани возле Кузнецкого ряда сгорели, а Ламакинские уцелели — они стояли на пустыре, между двумя прудами. Несмотря на неудобства и грязь, народ туда валом валил, поскольку дру­гих бань поблизости не было.

Жившие неподалеку знаменитые в ту пору актеры Пет­ровского театра Сандуновы, прикинув возможный доход, решили возвести собственные большие каменные бани на месте личной усадьбы. Осуществить свой замысел им уда­лось лишь в 1 806 г. Хотя сами братья ими дальше не за­нимались, а сдали в аренду Ламакиной, эти бани и по сей день носят название Сандуновских. Историк русской бани А. А. Бирюков отмечает, что были они по тем временам роскошными — с зеркальными залами, мягкими дивана­ми, опытными банщиками и прислугой и стали своего рода аристократическим клубом. По свидетельству В. А. Гиля­ровского, «в этих банях перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в салоне Зи­наиды Волконской и в Английском клубе». А. С. Пушкин также посещал их и, как отмечали его друзья, любил «жарко попариться». Здесь парились и Денис Давыдов, и писатель А. П. Чехов (вспомните рассказ «В бане»), и его брат художник П. П. Чехов, и многие-многие другие зна­менито сти.

Видя, что Сандуновские бани дают владельцам огромный доход, славу и положение в обществе, купец и фабрикант Хлудов решил построить свои бани — такие «сказочные, что описать невозможно». Назвали их Китайскими (в совет­ские времена переименованы в Центральные). Наравне с Сандуновскими эти бани и сегодня считаются лучшими в Москве, попасть в них за честь почитают и москвичи, и при­езжие, и иностранцы.

Проект Китайских бань разработал архитектор Эйбу- шиц. В 1881 г. был построен первый корпус с отделениями «простонародным» и «дворянским». В 1893 г. к ним добави­лось «полтинное» отделение. Посетители были изумлены красотой и дороговизной обстановки и отделки. На торже­ственном банкете по случаю официального открытия Китай­ских бань некто Гонецкий, муж миллионерши и сын извест­ного в Москве генерала, разгоряченный завистью к новому банному комплексу, принял решение построить на месте ста­рых Сандуновских бань новые, лучше Китайских. Он не бьт богат, но рассчитал все правильно: его жена-миллионерша не устояла перед соблазном отличиться и согласилась суб­сидировать задуманное мужем предприятие.

Следует отдать должное Гонецкому. Несмотря на горя­чую голову, он вполне разумно подошел к реализации про­екта: объехал страны Востока и Запада — от Турции до Ир­ландии, где ознакомился с архитектурой лучших бань, просчитал возможности использования лучшего в задуман­ном проекте, выписал из Вены известного архитектора Фрейденберга, поручив ему начало строительства (достраивал бани русский архитектор В. И. Чагин). Новые Сандуновские бани строились три года и были открыты в 1896 г. На знато­ков «парильного искусства» они произвели действительно потрясающее впечатление, поскольку при их оборудовании были учтены все удобства, которыми располагали Китай­ские бани, и добавлены новые, да и делалось все с еще боль­шим шиком. При той же вместимости , что у Китайских, Сан­дуновские бани включали теперь и 27 банных номеров с парильными отделениями для избранной публики. Впро­чем, менее зажиточные граждане тоже могли иногда позво­лить себе воспользоваться элитным паром, но за удоволь­ствие приходилось платить приличные по тому времени деньги — 1—4 рубля в час.

Особенно поражала современников архитектура основно­го здания новых бань. Трудно определить его стиль, настоль­ко оно уникально внешне. Именно это помещение в основном сохранилось неизмененным до наших дней и действует, как и прежде, как мужское отделение высшего разряда.

В X IX столетии бани преимущественно строились у рек. Такое соседство позволяло прямо из парной сигануть в хо­лодную речную воду (зимой — в прорубь) и быстро вернуть­ся в окутывающий тело жар. По словам Гиляровского, в Мос­кве таких бань было около 60, и все они имели своих постоянных посетителей, своих клиентов из определенного сословия. Люди со средствами шли в «дворянские» отделе­ния, рабочие и беднота — в простонародные, дешевые. Для них бани одновременно были своего рода поликлиниками, где можно было не только вымыться, но и подлечиться, вы­гнать из тела простуду и иные хвори.

Лучшими банями в прошлом столетии оставались Сан­дуновские и Китайские. Конкурировали они между собой в основном за новичков, так как старые посетители измену «своей» бане считали неприличной. Каждая из бань стара­лась совершенствовать свой особый «фирменный сервис», включавший качество веников, искусство банщиков, сорт пива и других напитков, массажные услуги, комфорт.

В. А. Гиляровский был большим любителем бани и зна­током быта старой Москвы. В книге «Москва и москвичи» он писал: «Единственное место, которое ни один москвич не миновал, это баня», и утверждал: «Москва без бань — не Москва». Сейчас в Москве построены новые, отвечающие всем современным требованиям санитарии и гигиены бани, и у ее жителей и гостей есть великолепная и незабываемая возможность испытать на себе обновляющую и живитель­ную силу русского пара. У каждой из них также есть свои почитатели, в одну минуту способные доказать вам, что именно их баня самая лучшая. Например, танцоры из ан­самбля И. А. Моисеева скажут, что самые лучшие москов­ские бани — Оружейные, где «большая, светлая парилка и всегда чисто», футболисты «Спартака» назовут в качестве таковых Центральные, а большинство борцов и боксеров — Сандуновские. Среди последних особенно много истинных любителей париться, поэтому к их мнению стоит прислу­шаться. В Сандунах действительно много воздуха и в париль­ном и в мыльном отделениях. Боксерам и борцам часто при­ходится сгонять вес, чтобы сформировать в теле больше мышечной массы либо перейти в более легкую весовую ка­тегорию. Процедура сгонки избыточного веса требует вре­мени и терпения не на один день (олимпийский чемпион по борьбе Б. Гуревич в Сандунах сгонял вес с 64 до 52 кг). Лю­бой другой город может назвать свои лучшие бани. Не бу­дем описывать их все, ограничимся только примером минс­ких и

алма-атинских.

В. В. Калюжный