Проявление противоречий красоты

Красота — это образ, который мы любим и в то же время ненавидим. Мы осознаем, хотя это нам и не по душе, что наше ощущение силы или слабости напрямую зависит от того, как мы выглядим в тот или иной период. Хуже того, связано с нашим восприятием своего внешнего вида в сравнении с окружаю­щими. От того, как женщина чувствует себя в определенный момент, ощущает себя самой полной, самой худой, самой высокой, самой низкой, самой темно­кожей или самой бледной, считает ли она, что выглядит лучше или хуже всех в помещении, зависит характер ее общения с окружающими. Некоторые жен­щины даже совсем перестают появляться в обществе, стоит им немного попол­неть или обнаружить на лице прыщ.

Не нужно воспринимать ритуалы красоты как обязанность, больше веруя в их бесполезность, чем в успех. Поймите, что их можно превратить в возмож­ность побаловать себя. В этих ритуалах заключена магия, жаждущая вырваться наружу. Возможно, в нашем негативном к ним отношении сыграло определен­ную роль то, что красивейших женщин, вошедших в историю, считали «пло­хими девчонками». С некоторыми из них связывают настолько причудливые ритуалы красоты, что в нашем циничном мире трудно поверить в их волшеб­ное действие. И все же мы с легкостью принимаем на веру их чудодейственные свойства, хотя с недоверием относимся к высказываниям мудрецов от полити­ки. Действительно ли Мария Антуанетта принимала молочные ванны, чтобы сохранить бледность и нежность кожи? На самом ли деле Лукреция Борджиа умывалась кровью младенцев, чтобы оставаться молодой? А правда ли, что Клеопатра, одна из наиболее могущественных правительниц мира, могла по­свящать так много времени своей внешности, как утверждает легенда? А рус­ская императрица Екатерина Великая на самом деле совокуплялась с жеребца­ми, так как ни один мужчина не мог удовлетворить ее сладострастие?

После установления патриархального строя большая часть мифов, дошед­ших до наших дней, значительно изменилась. В настоящее время мифы акцен­тируют наши двойственные чувства по отношению к стремлению к красоте, отражая противоречивые образы, одновременно и восхваляющие и принижа­ющие женщин. Точно так же, как в карьерных отношениях наших дней, они показывают, что женщины не могут выиграть эту войну — ни войну с мужчи­нами, ни между собой. Если женщины красивы, они опасны. Если некрасивы, то не представляют интереса. Если они стремятся к красоте, они тщеславны или связаны со злыми силами. Если они сторонятся красоты, то они опасные ведьмы — мужененавистницы. Выделим восемь основных категорий мифоло­гических образов красоты.

Трагическая красота

Часто красоту изображают причиной несчастий ее обладательницы, как, например, в ирландской легенде о Дейрдре. Ее выбор возлюбленных втягивал ее народ в войны, пока король не решил, что он сам должен жениться на этой удивительной красавице.

Смертельная красота

Многие мифы и народные предания повествуют о том, что в красоте за­ключается опасность для мужчин. Пример тому немецкая легенда о Лорелей, фее реки Рейн, заманивавшей мореплавателей на скалы, где они находили свою смерть. Другая легенда повествует о прекрасных женщинах, заманивавших муж­чин в воду, чтобы утопить их, таких, как белые дамы, обитающие на морских побережьях Европы.

Похищенная красота

Красота может оказаться опасной и для самой ее обладательницы, как это отражено в отчасти соответствующих историческим фактам легендах о мас­совом похищении и изнасиловании сабинянок древними римлянами. Тот же довод — что красота должна быть наказана за свою соблазнительность — ис­пользуется и в наше время для оправдания жестокости в отношении женщин.

Плененная красота

Красоту можно ревностно охранять, как в сказке о прекрасной длинново­лосой принцессе Рапунцель. Мать заперла ее в недоступной башне, опасаясь, что красота девушки либо заставит ее влюбиться не в того мужчину, либо вы­теснит королеву из сердца ее супруга. В греческой мифологии та же ситуация отражена в легенде об одинокой, но горячо любимой Эросом Психее, которую ее возлюбленный держал в полной темноте, чтобы она принадлежала лишь ему.

Поглощающая красота

Это красота наиболее могущественной богини; уродливая, темная красо­та, отталкивающая и притягивающая, как у старой Ведьмы Хэллоуина. Эта пожирательница поглощает всех, кто слишком сильно влюбляется в нее. Она требовательна, и всегда стремится к большему. Она — олицетворение бездон­ной бочки ненасытного женского аппетита, которым известна индийская бо­гиня Кали и ирландская богиня смерти и войны Триединая Богиня Морриган.

Зачарованная красота

Эта эфемерная красота способна либо прятать свое истинное лицо, либо принимать так много обличий, что никто не в состоянии определить ее на­стоящий облик или понять, когда он вновь изменится. Такая красота показана в легенде об ирландском короле Ниалле Девяти Заложников, чью верховую прогулку прервала некрасивая пожилая женщина, которая потребовала, чтобы мужчины спешились и поцеловали ее. Лишь Ниаллу хватило смелости принять вызов, и женщина превратилась в прекрасную юную принцессу. В подобных мифах женщины являются олицетворением верховной власти, они наделяют королей правом управлять своей страной.

Сотворенная красота

Мифы также повествуют нам о прекрасных женщинах, созданных руками мужчин: греческая легенда о Пигмалионе и Галатее или валлийская о Блоду- эдд. Обе девы были созданы мужчинами, влюбившимися затем в образ, ко­торый считали идеалом женщины. Но оказалось, что сотворенные женщины обладают собственным разумом, и вскоре они оставили своих создателей ради других возлюбленных.

Утраченная красота

Это Старуха, ведьма, чьи дни красоты, отвечающей стандартам общества, позади. Сейчас, когда она постарела, никто не видит в ней внешней или вну­тренней красоты. Считается, что она завидует красоте молодости и разрушает ее при первой возможности. Примером тому может служить Ведьма Хэллоуина или злая мачеха из сказки о Белоснежке, ищущая возможности погубить свою юную падчерицу лишь за то, что последняя красивее, чем она сама.

Эти образы заставляют нас сомневаться в выборе позиции в споре о красо­те. Неудивительно, что современные женщины в ужасе бегут к полкам с кос­метикой — как говорится, куда ни кинь, всюду клин.

Эден МакКой